ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

Двадцать четыре... Двадцать четыре...
Колеса вагона по рельсам колотят
Двадцать четыре... Двадцать четыре...
Двадцать четыре прожитых года.
Двадцать четыре и слышат другие,
Как надо мною колеса смеются,
Смеется спина пожилой пассажирки,
Хоть та делает вид, что смотрит в окошко.
Смеется в стакане растаявший сахар,
Смеется в стакан погруженная ложка,
Дорожный мешок старика из Уральска,
В соседнем купе даже полка смеется!

Двадцать четыре... Двадцать четыре...
Поезд летит по безлюдной пустыни...
Не видно в округе ни рек, ни селений!
Пустыня бесплодна, бесцветна, бесцельна!
Не радует взоры барханов прибой,
Столбы монотонно стоят вдоль дороги...
Все в этой пустыне убого и мёртво
Лишь ветер шакалом за окнами воет
Да двадцать четыре с завидным настырством
Колеса твердят, как плохая пластинка
И мне отчего-то до ужаса стыдно,
Что вся моя жизнь есть прообраз пустыни.
Что нет в ней садов, Нет ни тропок тенистых,
Нет даже следов на песке золотистом
Лишь двадцать четыре присыпанных пылью
Столба деревянных — богатство всей жизни!

А что же я создал за двадцать четыре...
Двадцать четыре прожитых года?
Ответа ждет полка, спина пассажирки
И сахар в желудке у деда седого.
Я всем бы ответил с неистовой силой,
Из тамбура прыгнув в пучину барханов!
Пусть вечные веки лишь двадцать четыре
Над прахом моим поезда повторяют!
Но только надежда хватает за ноги,
Меня умоляет: в вагоне останьтесь,
Тщеславию льстит, что когда-то быть может
Смогу я в пустыне оставить оазис!

1987 г.

Владимир Храбров

Источник http://www.chitalnya.ru/work/273756/